Третий музей Соломона Гуггенхейма распахнул дверь в третье тысячелетие

В октябре 1997 г. в г.Бильбао – столице басков, что на севере Испании, на месте некогда оживленной судоходной верфи и порта появился новый необычный обитатель – гигантская фантасмагорическая скульптура, распустившийся цветок, то извивающуюся, скользящую, чешуйчатую рыбу. А некоторые в нем видится то левиафан, спрятанный в зеркальной оболочке, то русалка, ползущая вдоль берега, волосы которой развеваются на ветру.

Найдите и Вы свое собственное сравнение для этого величественного здания с 5000 – тонным, стальным каркасом, и Вы почувствуете, что в нем течет жизнь и идет эволюция архитектурных идей. Попытка какого-либо описания может только уменьшить впечатление, производимое этим современным чудом общей площадью 24 000м2 и стоимостью 100 миллионов долларов. Здание нового, третьего по счету музея современного искусства Соломона Гуггенхейма – творение выдающегося архитектора современности – Френка Герри – архитектора деконструктивизма – стиля, разрушающего стереотипы и все существующие каноны.

Как и его предшественник Ф.Л. Райт – создатель всемирно известного музея Гуггенхейма в Нью – Йорке, Ф.Герри – подлинно американский архитектор, архитектор-новатор.
Создателю Художественного музея Фридерика Вейсмана в университете Миннесоты и выставочного зала в Лос-Анджелесском музее современного искусства, диснейского концертного зала и американского центра Пампиду, знаменитого музея мебели Витра, а также бесчисленного количества разнообразных архитектурных произведений, жилого и общественного назначения – Ф.Герри удалось осуществить еще один фантастический замысел, который уже сейчас считается одним из величайших архитектурных сооружений XX века.
Как и нью-йоркский музей – пластичное здание из железобетона, напоминающее огромную улитку, помещенную в чуждое ей окружение небоскребов и как бы противопоставляющую себя холодной и практичной архитектуре урбанизма, музей в Бильбао – внушительная масса из камня, стекла, стали и титана – возвышается над набережной реки Нервион в тесном соседстве с классическими постройками XIX века обычного европейского портового города, знаменуя собой начало нового прогрессивного течения возрождения экономической и культурной жизни города.

Своей удивительной формой – гигантского распустившегося цветка – музей призван поднять дух гордого баскского народа и превратить их ранее испытывавшую трудные времена страну в символ мировой культуры. Город Бильбао с XV века и до 1960 г. являлся экономическим центром региона, одним из важнейших европейских портов, бастионом кораблестроения и других видов тяжелой промышленности. Затем в стране наступило время нелегких политических и экономических перемен. К середине 1980 г. городские власти и баскское правительство разработали план обновления города в целях возрождения подавленной глубоким экономическим кризисом национальной промышленности, для реализации которого были привлечены звезды архитектурного мира.

По проекту Н.Фостера был построен новый метрополитен, а известный испанский архитектор Сантьяго Калатрава был автором реконструкции городского аэропорта и проекта нового современного пешеходного моста. Сезар Пелли работал над проектом развития набережной и превращения бывшего порта в комплекс парков, жилых домов, офисов и торговых центров. Главной частью этого уникального проекта и явилось создание третьего Музея Современного Искусства Соломона Гуггенхейма, которое было поручено Фрэнку Герри.

Музей был рожден в результате уникального сотрудничества, с одной стороны бакского правительства и городских властей, стремящихся превратить Бильбао в центр мировой культуры, и Центрального нью-йоркского фонда Гуггенхейма под руководством Томаса Кренса – с другой.
Томас Кренс осуществлял полное административное кураторство и предоставил часть своей уникальной коллекции. Он стал основным «законодателем мод» на протяжении всего проектирования и строительства. Его основное требование – здание должно быть «архитектурой высшего класса» и следовать традициям нью-йоркского Гуггенхейма – легло в основу выбора комиссией конкурса из трех потенциальных претендентов – всемирно известных архитектурных фирм – Кооп Химмельблау (Вена), Арата Исодзаки (Токио) и Фрэнка Герри (Лос-Анджелес) – бюро Ф.Герри – архитектора высочайшего класса.
Провокатор и экспрессионист, он создает скульптуры в масштабе задний, двигаясь вперед к своей цели, не считаясь ни с какими условностями и правилами. «Металлический цветок» — созданный архитектурным языком скульптурный символ города, сжатая в скульптуре и рассказанная комиссией наилучшим из предоставленных на конкурс проектов. Архитектурный символ, узнаваемый во всем мире, трансатлантический ответ Ф.Райту – автору первого музея Гуггенхейма – должен был сделать Бильбао осью мировой культуры.
В своем проекте Герри прекрасно использовал потенциальные возможности индустриальной набережной с ее историческими и деловыми кварталами. Здание вытянуто вдоль реки Нервион и частично проходит под важнейшей транспортной артерией Бильбао – мостом Пуэнте де ла Сальве, который сам, таким образом, становится частью структуры музейного комплекса.

«Изгиб судоходной реки, пересеченный большим мостом, соединяющим урбанистический завод довольно плотно населенного города с набережной реки – вот место для произведений современного искусства, вот моя мечта» — говорил Ф.Герри о своей архитектурной идее.
Одно из важнейших достижений Герри – это то, что гигантские выставочные пространства музея, общая площадь которых составляет 11 000 м2, позволяют экспонировать крупномасштабные произведения современного искусства, такие как «Змея» Ричарда Сиера, весящая 162 тонны.
Кроме того, архитектор мастерски соединил в своем проекте чистое искусство и функциональность. Здание невероятно функционально. Все галереи, как лепестки цветка, сходятся к единому центральному атриуму, из которого посетители могут попасть сразу непосредственно в интересующую их галерею, не проходя через все остальные.
Глядя сейчас на здание музея в Бильбао, эту сложнейшую структуру, реализация которой потребовала экстенсивных технологических нововведений, сложно поверить, что все это началось с куска гнутого картона и бумаги. Каждый раз в начале работы Герри использует старомодный способ макетирования с помощью бумаги и клея. Макеты первоначально делаются «буквально из всего, что может оказаться по рукой в офисе», и только затем просчитываются и совершенствуются на компьютере.

Свидетели того, как работает архитектор рассказывают об этом та: «Герри делает свободные наброски снова и снова, раскрывая запрятанные где-то далеко значения, подхватывая возникающие в его воображении одну новую идею за другой, оберегая все и вся ради своего искусства».
Бесконечное создание набросков и стремительное желание уточнять, перепроверять и идти дальше – вот из чего складывается успех Герри. «У него всегда огромное желание выбросить то, что он только сто сделал, и начать заново, даже если Вам и нравится то, что он создал» — сказал Томас Кренс, который работал вместе с Герри над реализацией проекта.
«Эволюция проектирования этого здания включает в себя около 100 пробных вариантов» — говорит Герри. «Каждая форма – это результат бесконечных поисков. Это очень сложный процесс. Я двигаю лист бумаги на макете на 1/6 дюйма и знаю, что буду смотреть на него в течении двух недель. Иногда люди думают, что я просто подбрасываю в воздухе какие –то предметы, и это выглядит похожим на здание. Я бы очень хотел, чтобы это было так». Столь сложное по форме здание, реальное воплощение которого вызывало у многих сомнения или казалось невозможным, было спроектировано 68 – летним Ф.Герри с помощью системы трехмерного моделирования, которая первоначально была разработана для аэрокосмической промышленности. Эта программа называется «СATIA» и позволяет переводить сложные архитектурные формы в индустриальные заводские элементы. С помощью этой программы Герри удалось впервые в истории архитектуры использовать в строительстве метод двусторонне-ориентированных кривых.

Программа «САTIA» в роли переводчика помогла архитектору сделать его скульптурные формы более выразительными и понятными. Результат получился уникальным – вырастающие откуда-то, сталкивающиеся друг с другом и падающие в беспорядке лепестки гигантского цветка, похоже, замерли в состоянии покоя.
Для наружной отделки ортогональных прямоугольных поверхностей здания было решено использовать местный материал – испанский известняк, что помогло лучше вписать здание в окружающую застройку. Камень был привезен с острова Гренада. Именно такой материал использовали в старые времена в Испании для облицовки богатых особняков.

А вот применение российского титана как отделочного материала для изогнутых поверхностей – решение невероятно оригинальное и принятое в результате долгих раздумий всего авторского коллектива.
Герри вообще сторонник использования нетрадиционных отделочных материалов. Великий «архитектурный хулиган» уже 20 лет назад собственными руками произвел революцию в архитектуре Калифорнии, спроектировав завернутое в рифленый металл и стальные цепи здание. С тех пор он продолжает экспериментировать, искать новые пути, поднимая планку все выше и выше, создавая архитектуру, полагаясь в большей степени на собственную интуицию.
Музей Гуггенхейма Герри с самого начала виде созданным из металла.Но какой именно металл выбрать? Огромные размеры сооружения постепенно исключали возможность использования различных видов нержавеющей стали, меди, аллюминия или свинца. «Это будет психоделлическое зеркало», — говорил Герри один из его коллег. Но Герри, прежде всего, хотел придать зданию гибкость и легкость, сравнимую с человеческим телом, человеческой кожей. Находившийся в офисе титановый образец случайно привлек внимание архитекторов своей необычной реакцией на свет и легким весом. Идея и использования титана казалось несбысточной. Титан – благородный материал и стоит дорого. И тут выяснилось, что как раз в это время цены на производимый в Петербурге и поставляемый в большом количестве на рынок титан внезапно упали до демпинговых и он почт сравнялся по стоимости с нержавеющей сталью. Итак – титан. Он прекрасно абсорбирует свет и сохраняет его до наступления темноты, образуя на своей поверхности в последний момент захода солнца пылающее розоватое зарево. «Титановая кожа» на «стальном скелете».

Поверхность, кажется, подхватывает и отражает несуществующий свет. Хамелеон меняет свой цвет на розовый или голубоватый, белый или золотой в зависимости от часа дня и местоположения солнца. Легкие титановые панели размером 0.65 м. и на 1.15 м., толщиной 38 мм укладываются на пятислойную металлическую конструкцию как листы обоев и обнимают ее так плотно, что сложные формы здания теряют свою монументальность и выглядят почти воздушными. Рассматривая структуру здания, поражаешься разнообразию ее невероятных контуров. Нет двух точек зрения, откуда она выглядела бы одинаково. Эта веселая игра острых углов и элегантных сводов, в которой старый и новый Бильбао сливается в коллаже известняка и титана. Глаз теряется в этом бесконечном хаосе форм, симфонии гармонии посреди хаоса. Титановые волны и световые фонари в интерьере соединенные с белыми оштукатуренными сводами крыш, великолепие которых напоминает о величии и спокойствии, покрытых снегом горных вершин. Нехватка «согласованности» царствует над различными объемами интерьера. Их пропорции и внутренние связи, кажется, игнорируют все законы гравитации и физика и подчиняются парению. Интерьер музея перекликается с главными принципами, предначертанными Райтом в нью-йоркском Гуггенхейме. Он состоит из 19 перетекающий одна в другую галерей, организованных вокруг огромного, трехэтажного, центрального пространства – атриума. Основное отличие его в том, что этот атриум высотой 55 м2 более чем в полтора раза выше райтовской ротонды. Самая длинная галерея в форме лодки, длиной 130 м2 называется «The fish» и предназначена для крупномасштабных, временных экспозиций. Она простирается вдоль набережной реки Нервион. Ее пространственное решение особенно интересно тем, что внутри совершенно отсутствуют какие – либо колонны. Гигантскую галерею пересекают перевозочные мосты, напоминающие о прошлом этой некогда оживленной верфи.

Кроме галереи – лодки, остальные 18 разделены Герри по смыслу на два основных типа. Первый это- постоянные экспозиции, галереи для классических произведений и произведений ранее живших мастеров. Помещения для них имеют классические (квадратные и прямоугольные) формы. Второй – это временные экспозиции для работ ныне живущий и творящих художников и скульпторов, для которых предназначены галереи с изогнутыми, смешными, как бы «неподдающимися» контурами стен и потолков, с драматическими калейдоскопами световых фонарей.

Их Герри назвал «Приглашение к конфронтации». Эти два типа также, в свою очередь, подразделяются на экспозиции произведений, привезенных из нью-йоркского музея современного искусства, из других европейских центров, а также на экспозиции, основанные на произведениях баскского искусства. Интересное естественное освещение во многих галереях музея достигается, как в райтовском Гуггенхейме, за счет световых фонарей, а дополнительное – обеспечивается при помощи специальных, настенных, картинных подсветок и точечных светильников. Из-за большой высоты помещений система освещения в некоторых из них монтируется на специальных, подвешенных на тросах карнизах, обеспечивающих лучший доступ к светильникам.
Основная задача, которую удалось решить в освещении галерей – это равномерная освещенность всех поверхностей стен на уровне глаз. Музей Соломона Гуггенхейма в Бильбао был посвящен американскому и европейскому искусству XX века и открыт выставкой, которая так называлась «Музей Гуггенхейма и искусство XX века» и на которой было представлено около 300 работ из различных коллекций фонда. Кураторы музея не случайно хотели выставить к открытию музея работу Пикассо «Герника». Герника – один из городов страны басков. Но, к сожалению, в транспортировке картины из мадридского музея Королевы Софии было отказано. Со времени открытия музей уже стал домом для большого количества произведений современного искусства, включая некоторые работы американских абстракционистов Ротко и де Куунинга, наряду с которыми выставляются работы испанского художника Эдуардо Чиллида. Музей также намеревается экспонировать работы из двух других фондов Гуггенхейма, содержащих произведения Бэкона, Миро, Кандинского, Матисса и др. Для самого автора проекта музея источником вдохновения почти всегда являются живописные произведения его любимых художников. А свое творческое направление он сравнивает с работами американского художника абстракциониста Роберта Раушенберга. «Вдохновение для моей архитектуры я нахожу в работах известных художников. Я стараюсь освободится от всякого культурного балласта и искать новые пути. Для меня не существует правил, не существует ничего, что было бы правильно или неправильно. Я не знаю, что красиво, а что не красиво». Именно это увлечение живописью и предопределяет предпочтение Ф.Герри пластическим и композиционным аспектам творчества, а не функции и прагматизмуЯ люблю здания, которые содержат в себе страсть», — объявляет Герри, «которые заставляют людей чувствовать, даже если они от этого сходят с ума». Его необыкновенная способность держать грань между игрой и профессионализмом и одновременно изображать картины современной жизни поставила Герри в число выдающихся архитекторов XX века.
Многие деятели искусства, художники и архитекторы приезжали посмотреть на дивное творение мастера. Реакция у всех почти всегда одна: «Это восхитительно!». Архитектор Генри Кобб, недавно вернувшись из Бильбао, где он посетил и достаточно изучил новый музей, сказал о архитектуре Фрэнка Герри так: « Как в этой, так и в никакой другой работе Герри нет ни капли самодовольства. Это здание – вызов условностям, но оно не догматично. И поэтому в нем, конечно, есть элемент наразрешенности. Герри не говорит всем: «Это путь, по которому должен идти мир». Он говорит: «Давайте попробуем так. Давайте нарисуем и посмотрим, что получится».
А представитель баскского правительства – Видарт, курировавший проектирование и строительство, выразил свои впечатления от здания так: «Сколько раз не подходишь к нему, всегда испытываешь необыкновенное чувство радости. Что может быть лучшей наградой?».